Советия - Страница 37

5.4.3. Идеалистическое понимание коммунизма и обещание построить его за 20 лет

Но не будем забегать вперед и вернемся к Хрущевской эпохе. Когда к власти в советской стране впервые пришел советский народ, и попытался наконец жить «по-коммунистически», то тут вдруг начали выявляться прежде скрытые внутренние противоречия марксистко-ленинского учения. До этого, при Сталине, когда страна управлялась веками проверенными феодально-абсолютистскими методами, не было проблемой заставить людей работать (не хочешь работать сам — заставят работать в Гулаге). Но когда в стране восторжествовали гуманистические идеи, людей нельзя было больше заставлять работать из-под палки. Марксистское учение не могло предложить никакой другой альтернативы, кроме воспитания «сознательности». На повестку дня встала задача воспитания некоего «нового человека» коммунистического общества. Такая постановка задачи резко контрастировала с марксистским материалистическим пониманием истории. Согласно марксистскому материалистическому пониманию «бытие определяет сознание». Иными словами, появления людей ведущих себя по-новому, не так как в капиталистическом обществе, реально можно было бы ожидать не раньше, чем появятся производительные силы, существенным образом превосходящие производительные силы, на которых базируется капитализм. И лишь затем, как реакция на такое изменение материального базиса общества, психология людей сама бы подстроилась под изменившиеся условия жизни, без принудительного «коммунистического воспитания».

Между тем, хотя Советский Союз в 1950-е годы развивался очень быстро и достиг огромных успехов в экономике, всего за несколько лет восстановив разрушенную войной страну, уровень развития его производительных сил все еще значительно уступал капиталистической Америке. Но даже развитая Америка тогда еще вовсе не созрела для коммунизма. Более того, даже теперь, пол века спустя, Америка все еще очень далека от коммунизма, хотя уровень ее материального развития сегодня гораздо выше чем в описываемые времена. Сегодня уже ясно, что для возникновения коммунизма необходимо появление принципиально новых технологий материального производства, отличающихся от нынешнего фабричнозаводского метода производства еще больше, чем этот самый фабрично-заводской отличается от технологий, использовавшихся средневековыми ремесленниками. О том, что это за новые технологии мы поговорим немного ниже — См. разделы 6.3.3.1 и 6.4.).

Здесь же важно отметить, что во времена Хрущова необходимость выхода на качественно иные способы материального производства еще не была столь очевидна. Тогда казалось, что достаточно простой автоматизации существующих методов производства — и произойдет качественный скачок в коммунизм. Именно на этих соображениях базировалось обещанное Хрущовым достижение коммунизма к 1980 году. Провозгласив достижение коммунизма через двадцать лет, Хрущов, с одной стороны, на короткое время решил проблему мотивации без применения «палки» люди работали из энтузиазма, поскольку верили, что успеют еще при жизни увидеть результат своей работы, первое в истории коммунистическое общество. Но с другой стороны, этим же обещанием он заложил в фундамент Советского Союза бомбу замедленного действия, ведь по мере того, как становилась все более очевидной несбыточность обещания, энтузиазм иссякал и замещался цинизмом.

В этом была трагедия советского эксперимента по построению коммунизма — эксперимент был проведен слишком рано, когда еще не созрели материальные предпосылки для его успешного завершения. Попытка строить коммунистические производственные отношения на основе капиталистических производительных сил, неизбежно приводит к возникновению общества, пытающегося насилием или обманом загнать людей в те формы поведения, для которых еще не созрела материальная база.

5.4.4. Возвышение и упадок коммунистической «религии»

5.4.4.1. Идеализм «шестидесятников»

Таким образом, идеализм шестидесятников, веривших, что коммунизм можно создать с помощью воспитания, был в какой-то степени неизбежен. Шестидесятники во многом были воспитаны в духе сталинской интерпретации коммунизма как религии, хотя и отрицали сталинизм. В духе этой религиозной традиции коммунизм воспринимался ими прежде всего как явление духовное, а не материальное. Причем духовность зачастую воспринималась ими в смысле традиционной русской религии — т. е. не только как нечто оторванное от материального мира, но даже как нечто прямо противостоящее ему и практически несовместимое с ним. В русле этой традиции невозможно понять, что с помощью одного только воспитания или перевоспитания нельзя изменить поведение всего народа (хотя и можно на какое-то время промыть мозги какой-то его части). Поведение большинства людей определяется материальными обстоятельствами их жизни. И если обстоятельства жизни таковы, что вынуждают людей перегрызать друг другу горло, то большинство из них именно это и будет делать, за исключением отдельных героев и святых подвижников. Но герои потому и герои, что они отдельные — словосочетание «массовый героизм» является оксимороном, противоречием в терминах. Для того, чтобы поведение людей в массе своей изменилось, необходимо коренное изменение в их обстоятельствах. Моральный прогресс человечества невозможен, если он не подкреплен материальным прогрессом. Представлять моральный прогресс человечества оторванным от материального, технического прогресса — это идеализм чистейшей воды, абсолютно несовместимый с материалистическим мировоззрением. А между тем значительная часть советской интеллигенции действительно была больна таким идеализмом, ведущим свое происхождение вовсе не от марксизма, а от древней российской традиции. Сначала они в своих сочинениях пытались увещевать обывателя стать коммунистическим «святым подвижником», а несколько десятилетий спустя, когда из этой затеи ничего не вышло, они страшно обиделись, и заявили, что сама идея коммунизма плоха и в принципе неосуществима. И они кое в чем правы — их «идея» действительно была плоха и неосуществима, но она не имела ничего общего с материалистическим пониманием истории, провозглашенным когда-то марксизмом. Шестидесятники, разочаровавшиеся к 1980-м годам в своих собственных идеях, которые они столь безосновательно приравняли к коммунизму, во многом способствовали гибели СССР — но тут я снова забегаю вперед. Вернемся в шестидесятые.